Пламя над тундрой - Страница 8

Еще издали за сеткой дождя Новиков увидел у заводских ворот невысокую коренастую фигуру Антона. Подняв воротник старой суконной куртки и низко надвинув поношенную морскую фуражку, парень покуривал, прислонившись к мокрой кирпичной стене заводоуправления. Было время пересмены. Два встречных потока темных фигур рабочих растекались от ворот — один исчезал в глубине заводского двора, другой распадался по улицам. Новиков ускорил шаг.

Мохов заметил его и пошел навстречу. Он всегда с удовольствием встречался с Новиковым, который заменил ему отца. Вместе с Николаем Федоровичем отец Антона, клепальщик, уехал с отрядом Красной гвардии в восемнадцатом году на Забайкальский фронт против Семенова. Новиков вернулся без него и, ничего не утаивая, рассказал, как Сидор Михайлович Мохов, находясь в разведке, попал в руки казачьего разъезда. Долго семеновцы пытали рабочего, вырезали на груди звезду, обрубили пальцы на руках и ногах, обрезали уши, выкололи глаза и бросили в степи. Оставляя за собой кровавый след, Мохов приполз к своим и умер. Товарищи похоронили его. Прощальные речи были короткими — нужно было выступать. Над свежим холмиком земли не прозвучали прощальные залпы — экономили патроны.

— Тебе, Антон, надо батькино место занять, — сказал тогда Новиков. — Мать не тревожь. Пусть выплачется. Легче на сердце станет — это дело женское. Так надо. А ты, — рабочий положил свою тяжелую руку на плечо юноши, — по батькиной дороге иди. Жди от меня знака…

Прошел год. Антон стал активным подпольщиком на Дальзаводе, Не раз, рискуя жизнью, успешно выполнял поручения партийной организации. Новиков гордился своим питомцем, но скрывал это, говорил с ним суховато, по-деловому, и всякий раз, посылая парня на очередное дело, волновался, переживал, хотя видел, что Антон становится все более ловким, уверенным, смелым. «Эх, не дожил Сидор Михайлович. Не узнал бы своего сынка. В орла вырастает Антон», — думал Новиков, отвечая на приветствие Мохова.

Они остановились. Николай Федорович достал из кармана трубку, на черенке которой было семь зарубок по числу убитых Новиковым семеновцев в Забайкалье. Прикрывая трубку от дождя, старый рабочий долго ее раскуривал, хмуря брови, потом, с удовольствием затянувшись и выпустив длинную струю дыма, спросил:

— Заждался? Что нового?

— В сухой док пригнали три вагона с патронами и гранатами, — быстро зашептал Антон, поглядывая по сторонам. Лицо его, темное от загара и заводской копоти, поблескивало. — Охраняют колчаковцы. Завтра будут грузить на миноносец «Верный». Он должен пойти в бухту Ольга. Вот и все.

— Угу, — кивнул Новиков и снова затянулся. В его маленьких глазах появились лукавые огоньки. — Патроны и гранаты нам тоже нужны.

— Возьмем? Как? — оживился Антон, но Новиков строго взглянул на него и сердито ответил:

— Понадобишься, скажу. Поважнее тебе дело есть.

Антон не мог скрыть обиды. Он по-ребячьи надул губы, выплюнул окурок погасшей японской сигареты, глубже засунул руки в карманы брюк. Новикову стало жаль его, но он только проговорил:

— Слушай и запоминай. Дело-то очень тонкое.

— Ну, слушаю, — отозвался Антон.

— В понедельник утром на вокзале встретишь одного нашего товарища. Будешь стоять у левых ворот, в белой рубашке и с Библией в красной бархатной обложке. Он сам подойдет к тебе и спросит: «Вы от брата? Как его здоровье?» Ответишь: «Поправляется, но ходить еще не может. Я вас провожу». Приведешь его ко мне. Ясно?

— Ясно, — Антон улыбнулся. Ему понравилось поручение, его так и подмывало спросить, а кто же этот «брат», но сдержался. По тону Новикова Антон понял, что он хорошо знает приезжего товарища, но, приученный к правилам подпольной конспирации и опасаясь снова быть одернутым Новиковым, промолчал. Тот продолжал:

— Вечером Наташа принесет тебе листовки. Помощники нужны?

— Нет, сами управимся. — У Антона на лице появилось задорное выражение. — Завтра господа интервенты почитают их.

— Смотри, будь осторожным, — предупредил Новиков.

— Не в первый раз, — махнул рукой Антон.

— Приду посмотрю, — пообещал Николай Федорович и еще раз по-отцовски заботливо напомнил: — Смотри в оба и без всяких там фокусов. К Фондерату попадешь — забудешь, как тебя зовут. Зверь он, почище бешеной собаки!

— Слыхал!

— То-то. А, черт тебя дери! — выругался Новиков от неожиданно ударивших его в лицо теплых брызг грязи. Мимо них промчался легковой автомобиль с высоким брезентовым верхом. Разбрызгивая лужи, он остановился у ворот. Хлопнула дверца. Из автомобиля вышел человек в штатском дождевике и, раскрыв над собой черный зонтик, направился в заводоуправление. За ним двинулись два офицера. — Начальство! — усмехнулся Новиков и протянул руку Антону. — Будь здоров.

Николай Федорович вышел на заводской двор и, прежде чем направиться в свой механический цех, зашагал к пирсам. Дальзавод лежал на берегу бухты Золотой Рог, растянувшись почти на две версты. У его причалов стояло более десятка военных и торговых судов, нуждавшихся в срочном ремонте. «Срочный, — усмехнулся про себя Новиков, — отсюда срочно на кладбище или на дно…»

Вот стоит французский транспорт, накренившись на левый борт. Полгода назад грузчики в порту подложили под его котлы адскую машину. Транспорт ждет своей очереди, да едва ли дождется. Вон миноносец «Верный» третий месяц не может отойти от стенки. А работы-то там на пару недель. По губам Новикова скользнула улыбка. Он смотрел на серое вытянутое тело миноносца.