Пламя над тундрой - Страница 88

— …И накладут по шее колчаковцы, как тебе Толстая Катька, — безошибочно воспользовался проверенным приемом Бучек. Под смех и свист шахтеров он громко произнес: — Надо бастовать!

— С утра не выходим на работу! — закричали шахтеры.

— И до тех пор не возьмем в руки обушок и лопату, пока не будут нам платить по прежней расценке! — предложил Бучек.

Его слова потонули в гуле одобрения:

— Правильно! Даешь забастовку!

— Молодец Бучек! Вот это голова!

— Пусть без уголька колчаковцы попрыгают.

Но были и сомневающиеся в успехе задуманной забастовки. Побаивались расправы колчаковцев. Вспомнили Варавина. Начались споры. Но большинство поддержало Бучека. Голоса противников потонули в скандируемом шахтерами возгласе:

— Даешь забастовку! Даешь забастовку!

Новиков дождался, пока шум немного стих, и продолжал:

— Товарищи, Красная Армия идет к океану. Колчак отступает, но ему помогают интервенты, прежде всего американцы и японцы. Они мечтают захватить Дальний Восток, превратить его в свою колонию, а нас в послушных рабов!

— Ишь, чего захотели, сволочи! — кричали шахтеры. — Не выйдет!.. — кто-то густо выругался.

— Мы должны помочь Красной Армии! — закричал Бучек. Он испытывал необычайный подъем, даже восторг. Наконец-то шахтеры чувствуют свою силу. — Слушайте, товарищи, что нам надо сделать, чтобы и здесь скорее была настоящая, наша рабочая советская власть! Слушайте приехавшего товарища большевика!

В бараке стало очень тихо, и Николай Федорович заговорил.

Новиков еще долго объяснял и отвечал на различные вопросы. Его слушали внимательно, ведь впервые к ним пришел человек и говорил о том, что каждого волновало, но о чем все боялись сказать вслух. Сейчас же, словно сквозь прорванную в половодье плотину, хлынули жаркие слова, мысли и мечты о лучшей доле…

Никогда еще в бараке не было такой ночи. Провожали Новикова Бучек с товарищами. Галицкий кипел нетерпением и твердил свое:

— Чего ждать? Шахтеры готовы к восстанию. Сейчас самый раз его начинать. Всем пойти ночью в поселок и схватить колчаковцев.

— Горячая голова у вас, — заметил Николай Федорович. — Вы уверены, что все шахтеры пойдут за вами? Вот сейчас?

— Пожалуй, да, — ответил Мефодий.

— А я думаю, что нет, — убежденно проговорил Новиков. — Вот забастовка и будет проверкой — готовы ли шахтеры к более серьезным делам. — Новиков обратился к Бучеку: — Вам к утру надо в письменной форме составить требования шахтеров и выбрать комитет из нескольких человек, который будет вести переговоры с колчаковцами.

Якуб Мальсагов, молчавший весь вечер, сказал:

— Я принимал участие в двух забастовках в Америке. Одной рабочие кое-чего добились, а за другую пришлось за решеткой посидеть.

— Колчаковцы едва ли решатся на аресты, — возразил Новиков.

— Пусть только сунутся! — воскликнул Галицкий. — Мы им!..

— Вот этого и не стоит делать, — остановил его Новиков. — Не давайте ни малейшего повода для арестов. Надо собирать силы…

Они распрощались, и Новиков уехал. Не подозревали шахтеры, что над ними нависла опасность… Бучек озабоченно спросил:

— А кто спичку зажигал?

— Черт его знает, досталось ему крепко, — Булат помахал рукой. — Побаливает.

Товарищи рассмеялись и вернулись в барак, который еще шумел. Бучек сел за стол:

— Будем составлять наши требования.

Вокруг него сгрудились шахтеры…

Рано утром с грохотом распахнулась дверь барака и вбежало несколько милиционеров с винтовками наперевес. В дверях появился Струков. Он закричал, держа руку на раскрытой кобуре:

— Не вставать! Лежать на местах! — шахтеры зашумели, но Струков вновь приказал: — Молчать! Кто здесь Бучек?

— Я! — поднялся Бучек. В бараке стало тихо, тревожно.

— Выходи! — Струков махнул рукой на дверь.

— По какому праву? — начал Бучек, но к нему подскочили два милиционера, подхватили под руки и поволокли полураздетого из барака.

— Галицкий! — снова крикнул Струков.

— Ну я! — Мефодий весь затрясся от ненависти. По скулам бегали желваки.

— Выходи!

Галицкий неторопливо оделся.

В бараке стояла напряженная тишина. Шахтеры молча следили за происходящим. Острые штыки и дула винтовок, направленные на них, сковали людей. Слишком неожиданным было появление колчаковцев. Подойдя к двери, Мефодий вдруг обернулся к шахтерам и крикнул:

— Что же вы? На работу не вы… — удар прикладом в спину прервал его слова. Галицкий, споткнувшись о порог, упал. Семен Гринчук рванулся с места. Его за плечо придержал Булат:

— Тихо!

Пока милиционеры обыскивали постели и сундучки Бучека и Галицкого, Струков прошелся вдоль нар. Шахтеры провожали его взглядами — злыми, настороженными. Струков остановился, посредине барака и неторопливо произнес:

— На работу выходить всем!

Где-то на нарах послышались возмущенные голоса. Струков резко крикнул:

— Молчать! Зачинщиков беспорядков буду строго наказывать!

— Можно спросить? — поднял голову пожилой шахтер с седой бородой, но Струков отрубил:

— Не о чем говорить. Все на работу!

К Струкову подбежал милиционер и протянул исписанный лист бумаги.

— У лысого под подушкой нашел.

Струков быстро пробежал лист глазами. Это были условия, которые забастовщики собирались предъявить уездному управлению.