Пламя над тундрой - Страница 78

Приезд группы Мандрикова и встреча с Клещиным была на берегу замечена Фесенко. По тому, как Иван разговаривал с Берзиным, по жестам (Игнат не слышал ни одного слова) он понял, что Клещин встретил знакомых: «Кто это может быть?», — подумал моторист и обратил на это внимание Титова. Они проводили взглядом удалявшихся к домику Клещина людей.

— Может быть, просто взял на постой, — высказал предположение Титов. Фесенко пожал плечами:

— Может быть, — но какое-то чутье подсказывало ему, что гости Клещина не случайные.

Узнав, что «Томск» ночью разгружаться не будет, люди медленно расходились. Оттыргин неохотно побрел к своей холодной яранге, в которой после «ухода» матери было как-то особенно одиноко и тоскливо.

Оттыргина остановил Куркутский:

— Заходи, чайку попьем. Давно я тебя не видел.

Юноша с радостью принял предложение. Он любил бывать у учителя. Тот как-то предложил ему учиться. Оттыргин с охотой согласился, но после первых уроков из-за болезни матери и частых разъездов оставил учебу. Сейчас он был свободен. Куркутский, наливая ему большую кружку крепкого чая, спросил:

— Не забыл русские буквы, которые я тебе показывал?

— А-а, бе-е, ве-е, ге-е, — протяжно произнес Оттыргин и засмеялся, довольный своей памятью, похвалился. — Я их и нарисовать могу.

Михаил Петрович дал ему бумагу и карандаш. Оттыргин, неумело держа карандаш, с трудом стал выводить буквы. Но они не получались, и Оттыргин огорчился. Куркутский указал ему на кружку:

— Пей чай. Остынет. Потом снова будешь рисовать.

— Буду. — Оттыргину очень нравилось учиться, и он был рад, что ему можно подольше побыть у учителя.

2

— Та-ак, так-так, — не скрывая своего удовлетворения, проговорил Бирич и расхохотался. Он рывком поднялся из кресла и, слегка шаркая расшитыми меховыми туфлями, подошел к столу, взял бланк телеграммы, которую принес Учватов, и еще раз прочитал вслух:

«Товары продовольствие текущем году Анадырский уезд доставлены не будут тчк Обходитесь местными резервами шире предоставьте возможности торговли иностранным коммерсантам тчк Генерал Розанов».

Старый Бирич покачал головой, словно кого-то в чем-то обвинял, но тут же усмехнулся:

— Ничего не скажешь…

Он прикрыл глаза, о чем-то задумался. Молчал и Учватов, не решаясь нарушить мысли коммерсанта. Начальник радиостанции догадывался, о чем думает Бирич. Жители Ново-Мариинска ожидали, что на следующий день после прихода «Томска» начнется выгрузка продуктов и товаров, как это обычно бывало из года в год. Ведь «Томск» был в эту навигацию последним пароходом из Владивостока. Но этого не случилось. Напрасно новомариинцы снова собрались на берегу и с нетерпением ждали начала выгрузки. «Томск» на глазах изумленных и ничего не понимающих людей выбрал якорь и, дав прощальный гудок, ушел из лимана.

Кое-кто бросился в управление, но оно было закрыто. Громов, как и другие представители новой власти, все еще находился в гостях у коммерсантов и после бурной ночи почивал. Только на третьи сутки раскрылись двери управления, но на тревожные вопросы жителей, будет ли еще пароход с товарами, Громов не мог ничего ответить и, помедлив неделю, послал запрос наместнику колчаковского правительства во Владивостоке. И вот его ответ. Местные купцы, постаравшиеся заблаговременно сделать запасы из государственных складов, и американцы, привезшие беспошлинные товары, становились полными хозяевами положения.

Сейчас Бирич прикидывал, сколько барыша он получил на зиму. Ведь у него склады ломятся от запасов. Учватов с завистью подумал о богатствах, которые рекой потекут к Биричам, а он как был, так и останется неудачником. Да что там унывать! С богатого стола всегда хороший кусок перепадет. Только надо не зевать. Вот почему он, несмотря на ранний час, забежал с телеграммой к Биричу, прежде чем передать ее Громову.

А Бирич ловок, ох как ловок. Сразу же прибрал к рукам Громова, и теперь тот без него ни шагу. Бесекерский как ни вился вокруг новых властей, а все же Биричи его оттеснили.

— Так и надо старой лисе, — злорадствовал Учватов, вспоминая обиду, нанесенную ему Бесекерским, когда он пришел к нему с телеграммой о назначении Громова.

— Возьмите, — Бирич протянул радиограмму Учватову и, словно отдавая распоряжение приказчику, продолжал. — Отдайте прямо в руки господину Громову и не говорите, что были у меня.

— Хорошо, хорошо. — Жирное лицо Учватова расплылось в подобострастной улыбке. Однако он не торопился уходить. Бирич вопросительно приподнял лохматые брови:

— Вы что-то хотите сказать?

— Да, да, — Учватов замялся, и его глазки забегали. — Дорогой Павел Георгиевич! Я для вас всей душой. Но я же тоже человек и хочу хлебца с маслицем. Хе-хе-хе, — нервным смехом рассыпался он. — Я хочу просить у вас… немного товарца… взаймы… пушнинки купить…

Бирич остановил его движением руки:

— Вы мой верный друг, а друзья всегда помогают. Дам товары…

— Спаси… — Учватов не договорил. У него от радости и благодарности захватило дыхание. Он даже хотел ринуться к руке Бирича. Лицо стало потным и красным. Наконец Учватов откланялся.

Бирич с презрительной гримасой посмотрел на свою ладонь, которую только что жали липкие, влажные руки начальника радиостанции, направился к умывальнику и встретил жену сына. Трифон с Перепечко накануне уехал на охоту. «Как некстати, — подумал Бирич. — Он сейчас мне очень нужен. Надо будет за ним послать». И обратился к молодой женщине: